— Разве вы не знаете, что канцлер неоднократно просил у Его Величества дозволения на помолвку с вами?

— Ах это… — мило улыбаюсь, пока мозг лихорадочно переваривает новую информацию, — ну просить, не значит получить желаемое.

Так, я не поняла, если здесь такая очередь на мою руку, то, что я забыла в именнии Фрэй Дау? Как бы так всё выяснить и не дать раскусить свою полную неосведомлённость о собственной жизни… "Простите, вы, часом, не в курсе, что происходит в моей личной жизни?" "Конечно, ваше сиятельство, что именно о себе вы бы хотели узнать?"…

— Значит, вы не рассматриваете канцлера в качестве будущего возможного супруга?

А? Ах, канцлер…

— Не слишком ли много вопросов, Эмильен? — прячу нервозность за лёгким смехом. Кажется, я быстро учусь скрывать истинные чувства за разными масками. — А что вы сами думаете о нём?

Настаёт его очередь смеяться.

— Дорогая, Эммилина, — виконт незаметно переходит на более фамильярное обращение, хотя я этого не дозволяла, но поправлять не хочу, — к счастью, мне нет необходимости думать о канцлере, как о потенциальном женихе.

— О, вы же понимаете, что я не это имела в виду! — его лёгкий нрав подкупает, но я не спешу покупаться на эту лёгкость. Почти уверена, что у каждого здесь есть двойное дно и свои шкафы со скелетами.

— Канцлер богат и имеет большое влияние при дворе. Его боятся, ему завидуют, перед ним пресмыкаются. Никто не хочет переходить ему дорогу, поэтому, танцуя с вами сейчас, я очень рискую. Надеюсь, этот благородный риск зачтётся мне, ваша светлость? — Эмильен дурашливо поигрывает бровями, разряжая обстановку серьёзной загадочности, и я не могу удержаться от тихого смеха.

— Приму этот факт к све́дению, — делаю наигранно серьёзное лицо, — а теперь, не могли бы вы увести меня поближе к свежему воздуху, здесь немного душно.

— Конечно, ваша светлость. Как насчёт западной террасы?

— Отличная мысль, спасибо вам, Эмильен.

— Рад, герцогиня. Сожалею, что раньше не решался пригласить вас, злые языки сильно ошибаются на ваш счёт. Не смею более смущать своим вниманием.

С этими словами он помогает мне присесть на свободный диванчик, целует руку, касаясь тёплыми губами тыльной стороны ладони, кланяется и удаляется в сторону шумной залы.

Какой деликатный. Ровно два танца и поцелуй руки на прощание. Ровно столько допустимо, чтобы выказать уважение, но не спровоцировать волну сплетен… жаль, не все благородные дио также благородны…

— А герцогиня, времени зря не теряет, — высокий женский голос с токсичными нотками и приглушённый смех нескольких дэй, заставляют обернуться.

На соседнем диванчике, в окружении таких же “милашек”, вальяжно расположилась вызывающе яркая брюнетка. Бьюсь об заклад, высотой своей причёски она сегодня нарушила все мыслимые законы гравитации и перещеголяла всех благородных дэй. Её бордовое платье усыпано крупными мерцающими каменьями, а ширина юбки такова, что я не удивлюсь, узнав, что под ней она кого-нибудь прячет. Такое… такую… сложно не заметить, вот тут Малия была права…

И что мне ответить этой незнакомке, которая явно знает меня и уже навострила в мою сторону свои острые зубки?

Глава 24

И что мне ответить этой незнакомке, которая явно знает меня и уже навострила в мою сторону свои острые зубки?

— И вам доброго вечера, дорогая, — копирую её тон и скучающее выражение лица. Раз ей можно намекать непонятно на что, то и мне нет необходимости вести с ней светские беседы.

Брюнетку аж перекашивает. А что она вообще ожидала?

— Алессинья, не желаешь ли прогуляться в саду? — тихо предлагает блондинистая девица. При этом явно нервничает, кидая опасливые взгляды в мою сторону.

— Помнишь, Данира, — обращается стервочка к подружке, — мы с тобой делали ставки на то, что граф даст герцогине отставку. Мне кажется, ты проиграла мне, милая. Совершенно очевидно, что новоиспеченная герцогиня интересует Алексиона не более, чем пыль на подошве ботинок.

Как было бы здорово, если бы эта Алессинья случайно зацепилась своей причёской за причёску Даниры и, занятая “делом”, отстала от меня со своими выпадами. Но мои мечты остаются мечтами, а Алессинья задирает нос, явно удовлетворённая моим молчанием.

— А ещё, милые дэи, — входит во вкус брюнетка, — ходят слухи, что от её светлости сбежали все горничные. Мне кажется, нам стоит помочь и отправить хоть одну толковую служанку в качестве жеста поддержки юной наследнице. Бедняга, вероятно, была вынуждена доверить себя рукам прачек, котрые не знают разницы между тем, как принято появляться во дворце и выходить к завтраку. Какое дурновкусие! Вот же ж…

— Чем это тут пахнет? — демонстративно принюхиваюсь. — Ах, кажется, кто-то завидует “юной наследнице”?

— Завидую? Аххааха! Чему?? — взвивается брюнетка, моментально сбрасывая маску невозмутимости. — Жалкому виду промотавшей состояние герцогини или тому, как весь двор обсуждает, что её светлость, словно ручная собачка бегает за лордом Фрэй Дау, в то время как сам граф ищет способы отвязаться от её назойливого внимания? Так чему завидовать, ваша светлость?

Едкое хихиканье и гадкие шепотки приятельниц с соседних диванчиков ощущаются, как ушат помоев, вылитых мне на голову прилюдно. Неужели это всё правда? Я преследовала мужчину, который меня демонстративно игнорировал? Да что со мной было не так?

— Позвольте пригласить вас на следующий танец, ваша светлость, — вкрадчивый голос заставляет вздрогнуть и обернуться.

Неприятный холодок пробегает вдоль позвоночника. За спиной обнаруживается тот самый канцлер. Совершенно не почувствовала, как он подошёл. Интересно, много ли успел услышать из нашего светского обмена любезностями?

— Добрый вечер… канцлер.

Нет, я не хочу танцевать. Но это шанс сохранить остатки достоинства, сбежав от неприятной компании. Слабость? Возможно. Но я просто не представляю, как иначе закончить паршивый разговор. Мне нечего ответить, этой Алессинье, ведь я ничего о ней не помню.

Встаю и подаю руку канцлеру, радуясь, что на мне перчатки:

— Не откажусь от танца с вами.

Хочется сбросить с себя этот липкий ощупывающий взгляд, выдернуть ладонь и по-детски спрятать её за спиной. Но вместо этого, привычно растягиваю губы в вежливой улыбке, пока канцлер возвращает меня в бальную залу на всеобщее обозрение.

К счастью, следующий танец предполагает наибольшую дистанцию и смену пар. Лёгкие касания рук, повороты, простые шаги. В таком танце очень сложно поддерживать беседу и всё, что успевает сказать канцлер, сводится к нескольким общим фразам и дежурному комплименту: “вы сегодня прекрасны, как никогда, герцогиня”. Вежливо улыбаюсь и благодарю. Канцлера сменяют: пожилой, немного грузный мужчина, затем сухощавый высокий блондин и молодой коренастый шатен, который за короткие несколько секунд успевает пригласить меня на следующий танец. Ох, как это кстати! Радуюсь тому, что теперь есть повод отказаться от второго танца с канцлером и с радостью принимаю приглашение, чем вызываю почти восторженное выражение у коренастого шатена.

Как я и предполагала, в конце танца канцлер предлагает продолжить танцевальный раунд. Ссылаюсь на то, что уже приглашена, мысленно возношу хвалу всем богам и вежливо улыбаюсь, отмечая, как хищная улыбка мужчины превращается в оскал.

Следующие два танца оказываются более сложными. Я неуверенно перебираю ногами, то и дело смущённо извиняясь перед юным коренастым баронеттом за свою неловкость. Замечаю своего “жениха”, грациозно кружащего по залу сначала с Дафной, а затем с неизвестной шатенкой. На их фоне, ощущаю себя совсем неуклюжей.

Когда музыка заканчивается, зал взрывают торжественные звуки фанфар, оглашающие появление Его Величества.

Пожилой мужчина с идеальной осанкой входит в зал со стороны тронного постамента. Его одежды лаконичны, но парадный сюртук украшен крупными сверкающими каменьями. Его походка уверенная и спокойная. Он окружён свитой, которая бросает на присутствующих надменные взгляды.