В потайном кармашке припрятана пара сочных сладких аниканов. Те самые фрукты, что подаются мне к чаю. Лекарь подтвердил, что они не только не опасны для лошадей, но и являются самым настоящим для них лакомством.

Ещё издали наблюдаю, как внутри просторного загона резвится великолепный жеребец и улыбка становится шире. “Гнедой мустанг” неожиданно выплывает на поверхность из тумана памяти. В груди разливается тепло, напоминая о чём-то родном.

На некоторое время останавливаюсь у загона, чтобы полюбоваться лошадью, а потом бодро направляюсь в конюшни.

Работники конюшен замирают и останавливаются, растерянно глядя мне вслед, но никто не решается остановить меня. Вот и правильно. Вот и хорошо. Не нужно меня останавливать.

Прохожусь вдоль денников, вдыхая смутно знакомые запахи. Возле одного из них замираю, залюбовавшись вороным красавцем. Тонкие длинные ноги, ухоженная грива. Я уже наслышана, что граф держит отменных породистых лошадей, а теперь убеждаюсь в этом воочию.

Животное косится на меня с любопытством, пока я разглядываю его с неприкрытым восторгом.

— Могу я вам помочь, госпожа? — высокий юноша несколько нервно поглядывает в сторону своих старших товарищей, явно ожидающих от него каких-то действий.

— Скажите, как зовут эту лошадь?

— Ночь, госпожа, кобылу зовут Ночь.

— Такая красивая, могу я её погладить?

— Нуу…. хмм… это… несколько опасно, госпожа, — нервно запускает руку в волосы, ероша их и растерянно озирается на товарищей, которые делают вид, что усердно занимаются своими делами. Не доверяют мне? За меня переживают или за лошадь?

— Она ещё не объезжена?

— Нет, что вы в этом стойле все лошади уже объезжены и готовы к продаже. Хотя Ночь довольно своенравна…

— Тогда не волнуйтесь за меня и позвольте мне пообщаться с ней поближе.

Юноша тяжело вздыхает, но отказать герцогине не решается. Умный мальчик.

— Разрешите, я подойду, чтобы открыть денник, — вздыхает, пуская меня внутрь. — Если вы не возражаете, побуду рядом, на случай, если вам что-то понадобится.

— Хорошо, вы можете остаться, — благосклонно киваю, изо всех сил стараясь сохранить аристократический тон, и не “лыбиться” слишком широко.

Достаю из кармашка первый аникан и с осторожностью протягиваю его кобылке. Та с подозрением косится на меня, потом на конюха, потом принюхивается и аккуратно забирает с руки фрукт мягкими щекотными губами. Медленно протягиваю вторую руку, чтобы погладить девочку по лоснящейся шее.

Я в восторге! Лошадка явно довольна гостинцем и принимает мои ласки вполне дружелюбно, пока я не замечаю, как она принюхивается к моему карману.

— Ах ты, хитруля. Ну хорошо, этот аникан тоже твой, — протягиваю лошадке второй фрукт и он исчезает с ладони куда быстрее, чем первый. Ясно. Буду просить чай и откладывать аниканы для Ночи.

— Вы можете оседлать её для меня?

— Госпожа, простите, пожалуйста, но разве благородные дэи ездят верхо́м?

Что??

— Э-э-эмм… я имела ввиду запрячь её для меня, чтобы покататься в…

— Запрягчь её в коляску для катаний?

— Да, пожалуй, именно это я и хотела сказать, — надо будет уточнить у дио Хэмиса, что это за правила такие дурацкие для благородных дэй.

— Обычно Ночь не запрягают для катания… — растерянно мнётся парень, но заметив моё разочарование немного бледнеет и тут же меняет решение: — безусловно, для вас сделают исключение.

Удовлетворённо киваю и наблюдаю, как работники, выслушав парня, начинают споро готовить коляску к выезду.

Глава 15

Коляска катится по ухоженной дороге, позволяя насладиться видами милых деревенек, свежезасеянных полей и ярко-зелёных пастбищ. Ветерок играет с упавшей на лоб прядью волос, а я ощущаю детский восторг!

— Граф хороший хозяин, — решаю начать прощупывать почву с утверждения и внимательно слежу за реакцией юноши.

— Да, очень хороший, — с гордостью подтверждает Мирон.

— А что, безопасные ли здесь леса?

— А то! Мужики и хищников далеко отогнали и про разбои уже давно никто не слыхивал. Все по совести работают да боятся, что граф за дурное погонит со своих земель. Оттого и не лезут на рожон, да стараются.

— Стараются?

— Работают на совесть, да налоги платят. Не везде сейчас работа есть, а у нас и мануфактуры в каждом городке имеются, да развивается всё. Многие желают переселиться на земли Фрэй Дау. Вот только принимают не всякого. Строго проверяют, чтобы за человеком дурного не водилось, да подолгу присматриваются к новым жителям.

Хмм… очевидно, дела у графа идут хорошо. Интересно, как обстоят дела в моём собственном герцогстве? Надо будет расспросить дио Хэмиса.

Вдали показывается невысокий холм, на нём дома. Даже отсюда заметно, что деревня процветает. Дорога ровная, поля уже засеяны, а сами домики утопают в цветущих деревьях. Лицо Мирона озаряет тёплая улыбка.

— Вы отсюда? В смысле, из этой деревни?

— Да, здесь живёт моя семья, — не скрывает гордость и теплоту в голосе.

— Хотели бы навестить их?

— Я всегда скучаю по ним и сегодня надеюсь увидеть кого-то, проезжая мимо.

— Ну почему же мимо, мы можем остановиться, и я подожду вас. Если только вы не будете там слишком долго.

Мирон как-то странно косится на меня и надолго замолкает.

— Так где ваш дом? — спрашиваю, когда мы въезжаем в деревушку.

— Вот тот, с бледно-розовой крышей.

Почти все крыши покрыты тонкой черепицей светлых оттенков, больше всего серо-голубых, но есть и кремовые и даже розоватые.

— Госпожа, вы не шутили по поводу того, что я могу увидеться с родными?

— А я похожа на шутницу? Конечно, повидайтесь, раз уж мы здесь. — Благодарю, госпожа! — выдыхает с благодарностью и бросает в мою сторону почти благоговейный взгляд. — Вы не думайте, я мигом. Лишь передам весточку и узнаю, как себя чувствует сестра. Она болела, когда я навещал их в прошлый раз, — торопливо поясняет и становится понятно, почему он так распереживался.

Ещё на подъезде нас замечают и выбегают встречать. Пожилая женщина поглядывает на меня с опаской, но сча́стливо улыбается, завидев Мирона. Конюх же, едва остановившись, спрыгивает, бросаясь её обнимать. Тут же подбегает детвора и визжа облепляет смеющегося парня.

Он так редко их навещает или они всегда такие?

Мирон что-то бурно обсуждает, пока его тянут к дому. Но он показывает в сторону коляски и в меня утыкаются несколько пар глаз. Заинтересованных, любопытных и взволнованных.

Пожилая женщина продолжает что-то рассказывать Мирону. Периодически делая приглашающий жест в сторону домика, но юный конюх мотает головой, отказывается. Меня опасается оставлять?

Сбоку слышится подозрительное копошение. Наклоняюсь через бортик коляски и замечаю, как на подножку, пыхтя карабкается босоногое маленькое чудо. Протягиваю руки, чтобы поддержать ребёнка, опасаясь, что упадёт. Малыш вздрагивает от неожиданности и поднимает шкодливый взгляд. Ой, похоже, это не малыш, а малышка. Немного чумазая, с растрёпанными светлыми волосами, едва достающими до хрупких плечиков. Она внезапно широко улыбается, очевидно, гордая своим подвигом.

Подхватываю её под подмышки и помогаю влезть в коляску.

— Здравствуй.

— Сдластвуй! — улыбка обнажает отсутствие некоторых молочных зубов. — Ты невешта Мивона?

— Нет, милая.

— А хто? — тянет разочарованно, при этом пристально рассматривает ткань платья и даже тянется её пощупать.

— Я Эмма, — бросаю не подумав и замираю, пытаясь осознать, почему именно так сказала. Эмма… это имя кажется родным и тёплым, вероятно, именно так называл меня кто-то из близких?

— Эма, ты покатаешь меня на своей калете?

— Дара, иди ко мне, вот же егоза непоседливая, — подлетает Мирон. — Простите, госпожа, простите, не уследил.

— Я вовсе не против компании… Дары. Мы вполне мило общались, пока вы не прервали наши светские беседы.

— Да Мивон, у нас тут швеские беседы, — цепляется за подсказку ребёнок и пытается влезть обратно. — Мы хотим каташа!